Поцелуй королевы. Кн. 1-3[СИ] - Константин Кривчиков

От тех двух (и последних) встреч во время похорон у Рефекта осталось очень тягостное ощущение: с Никосом они тогда почти и не разговаривали. Рефект приносил соболезнования, Никос их сухо и рассеянно принимал, словно не узнавая университетского товарища. А потом…

Как-то разошлись совсем пути-дороги. Хотя через три года повод встретиться появился. Но опять, как назло, такой повод, что хуже не придумаешь. Скончался младший брат Никоса — известный, но очень уж чудаковатый ученый. Микробиолог и химик, Юрон в молодости подавал блестящие надежды, занимаясь исследованиями в области генной инженерии, но затем ушел в тень. Тем не менее, в научных кругах о нем помнили, сразу после смерти в Сети появилось несколько сообщений. Рефект хотел сначала позвонить Никосу, даже машинально взялся за трубку… и не стал. Если после смерти жены ни разу не встретились, может, и не нужны Никосу соболезнования университетского дружка? Так подумал Рефект. И не позвонил. А еще… Рефект не хотел себе в этом признаваться, но какой-то страх в тот момент возник в сознании. Его старый знакомый как будто попал в черный водоворот судьбы, и Рефект суеверно предпочел держаться подальше.

Но сейчас ситуация изменилась — деваться некуда. С Яхаве шутки плохи. А Никос лучшая кандидатура в хирурги, если вдруг понадобится операция. Да и рак мозга для него тема самая что ни на есть знакомая — не один десяток опухолей удалил.

На предложение о срочной встрече Никос отозвался без охоты: сказал, что очень занят и предложил пообщаться дня через два. Рефекту волей-неволей пришлось сообщить по телефону некоторые подробности. И тут поведение Никоса неожиданно изменилось.

— Рак мозга, говоришь? У Яхаве? Н-да…

— Ну, вот, ты же понимаешь, — чувствуя, что приятель колеблется, усилил давление Рефект. — Большой человек — на сотню миллиардов тянет. Стал бы я тебя по пустякам беспокоить. И если что, если удастся помочь… Сам понимаешь, он на все готов. Если хочешь, я тебя официально в группу врачей-консультантов включу. Гонорар будет таким, что ты за год в своей клинике не получишь.

Про гонорар Рефект упомянул с испуга, на всякий случай. Никоса деньги никогда особо не интересовали. Даже во времена относительно бедной юности. Но кто ж его знает? Люди с возрастом меняются. И ход, похоже, оправдался.

— Гонорар, говоришь? На все готов? — хирург как-то странно хмыкнул. — Ладно, приезжай.

Когда Рефект зашел в кабинет, Никос сидел за небольшим столом у монитора. Свет от настольной лампы вырывал из мрака худое, морщинистое лицо с мешками под глазами. Рефект невольно поразился — он предполагал, что приятель постарел, но не настолько же. Хирург выглядел даже старше Яхаве — а ведь моложе почти на тридцать лет.

— Давай, — не отвечая на приветствие, Никос протянул раскрытую ладонь. — Мне действительно некогда.

Рефект догадался без уточнения, быстро достал из портфеля диск со снимками и листки с результатами обследования Яхаве.

Хирург долго рассматривал снимки на мониторе, увеличивал, менял ракурсы. Рефект молчал. Никос и в молодости отличался вспыльчивостью. Сейчас же, судя по внешнему виду и поведению, находился далеко не в оптимальном состоянии и не в самом радужном настроении. Лучше помолчать и не лезть раньше времени с расспросами — рассудил Рефект.

Наконец, Никос снял очки и помассировал переносицу. Потом откинулся на спинку стула.

— Тяжелая опухоль. Мелкая, но тяжелая. Оперировать, думаю, нельзя, слишком глубоко, — и замолчал.

— А химия? — неуверенно спросил Рефект.

— Пятьдесят на пятьдесят. Задавить удастся, но вот надолго ли?

— Подожди, — растеряно запротестовал Рефект. — Малюсенькая ведь опухоль. Мы ее, считай, на самом корню выявили.

— Ну и что? Это рак. Дней через десять посмотрим анализы, какая динамика. Но что-то мне подсказывает — случай тяжелый.

— А лучевая?

— Приспичит, придется все попробовать. Но это же мозг. И глубоко сидит, под самым гипоталамусом, так что… Можно такой побочный эффект получить, что только хуже выйдет.

Рефект вытер вспотевший лоб.

— Вот те на…

Он представил завтрашний разговор с Яхаве. "Нет, об этом ему рассказывать нельзя. Сейчас я для него и так главный враг — считает, я проворонил опухоль. Во-первых, уволит сразу. Во-вторых…" О "во-вторых" даже не хотелось думать.

— Значит, по твоей части тут ничего, операция исключена… — Рефект помолчал, потом тяжело, со всхлипом вздохнул. — Пойду, наверное. Завтра надо Яхаве что-то докладывать.

— Врать будешь? — насмешливо спросил Никос.

— Ну… А ты что предлагаешь?

— Это ты мне, если я не путаю, огромный гонорар предлагал.

— Ну? Так это, — Рефект не понимал, чего хочет приятель. — Если ты о деньгах… Так я могу тебя подключить. Но, с таким прогнозом… Этот гонорар тебе может боком выйти.

— А ты за меня не бойся… Мне терять нечего. Только одно условие — я завтра сам с ним поговорю, без посторонних. Согласен?

Рефект озадаченно почесал затылок…

— А я слышал немного о вас. Вы лет двадцать назад мою двоюродную тетушку оперировали. Успешно.

Они сидели в кабинете Яхаве, величиной с хоккейный корт. Никос чувствовал себя неуютно и про себя злился. На Планете уже давно не хватало места для жизни. Почти для всех обитателей Планеты существовали строгие санитарные нормы, превышать которые разрешалось лишь в исключительных случаях. Так, на простого рабочего первой категории полагалось двенадцать квадратных метров жилой площади. На одного. На каждого члена семьи добавлялось еще шесть метров. А тут кабинет метров триста. Можно представить, какая у него квартира. Но на типов, подобных Яхаве, никакие нормы не распространялись. Он входил в пятерку самых богатых и могущественных людей на Планете.

— Рефект сказал, что вы будете докладывать вместо него, — Яхаве усмехнулся. — Есть у меня предчувствие, что это не к добру. Я попал в переплет?

Врач прокашлялся:

— У вас тяжелое заболевание. И непредсказуемое. Лечение может дать хороший эффект. Настолько хороший, что вы забудете о раке навсегда. В смысле — до смерти, которая, конечно, наступит рано или поздно, но по другой причине… Правда, вероятность такого результата не очень велика. Процентов десять-пятнадцать. И примерно процентов тридцать за то, что лечение только на время купирует развитие опухоли, и вам удастся прожить года два или три. Остальное — в этом диапазоне.

— Диапазон, это от двух-трех лет до смерти "естественным путем"?.. Что же, альтернатива понятна. По тому, как трясся вчера Рефект, я уже догадался, что для меня настали веселые времена. Почему же он сам об этом не сообщил? Не знал, что он так труслив.